Национальный музей этнографии в Дамаске
Арабское имя Дамаска — Димишк. По одной версии, оно восходит к древнееврейскому «даннаш», что значит «проливший кровь». Еще Дамаск называют Аль-Шам, что в переводе с арабского означает «лежащий на севере».
Люди жили здесь еще в добиблейские времена, растили пшеницу, вращали гончарный круг, одними из первых на земле научились выплавлять сталь. Здесь было государство Угарит, давшее миру алфавит. Здесь же процветала прекрасная Пальмира, руины которой до сих пор удивляют и восхищают все человечество.
История Дамаска — это история самой Сирии. Она полна крови интриг, вторжений. Лежащая на стыке Европы, Азии и Африки Сирия всегда была ареной распрей. А на горе Касьон совершилось первое в мире убийство: мучимый завистью Каин убил брата своего Авеля.
Но в узких, мощеных булыжником улочках старого города, тихих зеленых двориках, в банях с расписными куполами, караван-сараях где, устав от долгого пути, отдыхали купцы и погонщики верблюдов, в мечетях и медресе города есть особое очарование.
Уже в глубокой древности Дамаск славился своими первокласснойшими мастерами и умельцами. Чего стоит только один прославленный дамасский булат, сабли из которого удивительно прочны, легки и настолько гибки, что клинки их можно согнуть в кольцо. А знаменитые дамасские ткани — легкие, воздушные или, наоборот, тяжелые парчовые, с золотой или серебряной нитью? А изящнейшая чеканка на бронзе и меди? Кожаные подушки, украшенные хитросплетением цветных узоров, мебель, отделанная перламутром, скульптурки из оливкового дерева, изделия мастеров-стеклодувов… Все это расходилось из Дамаска по караванным путям всего Ближнего, Среднего и даже Дальнего Востока, попадало и в Западную Европу, и в российские земли.
Первые этажи старых домов города обычно заняты лавочками и мастерскими ремесленников, живущих наверху. Это небольшие помещения, целиком открывающиеся на улицу. Между лавочками можно увидеть иногда узкую щель, в темноте которой заметны крутые каменные ступени уходящей наверх древней лестницы. А то в высокой стене откроется небольшая деревянная дверца, обитая узором из полос потемневшей от времени меди, и за полуметровым порогом вдруг мелькнет чудо — дворик, выложенный мраморной мозаикой, затемненный старым абрикосом или виноградными лозами, украшенный древнегреческими или древнеримскими статуями, а посреди него обязательный разноцветный мраморный фонтан, журчащий прохладными струями.
Таких двориков, относящихся к так называемым «тайным дворцам», в Дамаске много. «Тайными» такие дворцы (или просто богатые дома) называются не потому, что их адреса действительно хранятся в тайне. Просто, не зная расположения, их никогда не найдешь — они затеряны в старых улочках, стиснуты со всех сторон самыми обычными жилыми домами, огорожены ничем не примечательными высокими и глухими стенами. Самым знаменитым из них считается сохранившийся в центре города изящный дворец Азема — бывшая резиденция турецкого паши. Неброский снаружи, он покоряет изысканностью внутреннего убранства. В 1954 году во дворце разместился Национальный этнографический музей с богатейшей экспозицией истории Сирии.
Квартал старого города, где находится этот Музей, самым тесным образом связан с историей Дамаска. Есть сведения, что на месте нынешнего дворца аль-Азема располагался дворец первого халифа династии Омейядов — Муавийя. В период правления мамелюков здесь был монетный двор, который именовался «золотым домом». Паша аль-Азем разными способами приобрел остатки прежнего дворца и соседние дома, все разрушил (несмотря на многочисленные протесты) и воздвиг новый дворец, на строительство которого не пожалел никаких средств. Его дворец занимает площадь в 5500 квадратных метров, в нем 19 залов. 5 дворов. 14 фонтанов, 26 комнат.
Бугенвиллея, жасмин, розы, цесарины, кипарисы. Что только не украшает, не затеняет, не наполняет ароматами дворики и сады дворца, в которых голоса птиц сливаются со звоном струи в каскадах малых и больших фонтанов.
Первый дворик раскинулся перед той частью дворца, которая называется «саламик» и предназначена только для мужчин, собиравшихся здесь поговорить, попить кофе, покурить кальян, сыграть в шишбеш. Комнаты здесь превращены в тематические выставки, рассказывающие об обычаях и нравах Сирии XVIII–XIX веков. Манекены, наряженные в подлинные одежды тех времен, демонстрируют типичные бытовые сценки. Вот сам паша сидит, поджав ноги, на низком диване. На ковре перед ним стоят его туфли с круто загнутыми носами и резной серебряный кальян. На специальном столике, украшенном перламутром и покрытом большим бронзовым блюдцем с чеканкой, — чашечки для кофе. По правую руку от паши, одежды которого оторочены мехом сидит человек, одетый поскромнее; — его визирь. А по правую руку от визиря — совсем скромный молодой человек — писец. Он сидит прямо, не осмелившись поджать под себя ноги в присутствии столь высоких лиц.
Очень интересны сцены из жизни простых людей. Одна из комнат, например, имитирует старую дамасскую кофейню, посетителей которой развлекает рассказчик сказок. Другая комната — жилище крестьянина, принимающего гостя. Сам крестьянин сидит у большой жаровни, на которой обжаривает зерна кофе для гостя, пришедшего в сопровождении шейха деревни. Рядом с жаровней стоит круглая, украшенная резьбой деревянная ступа, в которой будут истолчены обжаренные зерна. Тут же круглый деревянный сосуд, в который будет пересыпан истолченный кофе, и четыре бронзовых кофейника с большими, круто изогнутыми носами. Кофейники уменьшаются по размерам и соответствуют четырем стадиям крепости кофе в самом маленьком (относительно!) кофе будет самым крепким, прошедшим как бы «перегонку» в предыдущих.
Обстановка «народных сцен» — мебель, утварь, циновки, одежда — почти совершенно такая же, которой пользуются простые сирийцы и сейчас Сотрудники Музея опасались, что горожане и крестьяне не пойдут сюда смотреть то, что есть у них самих в домах. Но, как оказалось, именно эти «народные сцены» пользуются у простых посетителей наибольшим успехом.
Экскурсоводов в Музее нет, но экспозиция его так понятна и наглядна, что объяснений никаких и не требуется. В воскресные и праздничные дни от посетителей здесь не протолкнешься. Они приходят сюда, чтобы увидеть собственную жизнь, посмотреть на свои обычаи, на повседневные сценки, на традиционные костюмы, обыденные предметы быта и орудия труда. И все это вызывает у них восторг, они видят свою жизнь со стороны, видят ее яркую красоту, заново открывают и осмысливают ее традиции.
Второй частью дворца является «харамлик» — помещение для женщин. Здесь тоже много зелени и фонтанов, журчащих и в комнатах, и в многочисленных двориках. В одной из комнат представлена сцена торжественного одевания невесты. На манекенах — одежды прошлого столетия. Мебель вокруг большого высокого зеркала украшена резьбой и орнаментом из перламутра. Над «залами» первого этажа идут спальные комнаты — своего рода большие шкатулки, расписанные золотыми и серебряными узорами по потолкам и стенам, с геометрическим и растительным орнаментом и образцами арабской каллиграфии.
Третья часть дворца — «хаммам» (подсобные помещения — кухни, склады, кладовые). Там же расположилась турецкая баня, состоящая из пяти комнат. Первая из них — просторная раздевалка, которая служит одновременно и комнатой отдыха. Вдоль ее стен расставлены диваны, на которых можно полежать. После раздевалки следует помещение с прохладной температурой, затем — со среднегорячей, потом парилка — небольшая низкая сводчатая комната и сразу же помещение с холодным воздухом. В бане тоже представлена своя «сцена»: банщик массирует посетителя.
Национальный музей стал самым популярным (после знаменитой Золотой мечети Омейядов) у простых жителей Дамаска и его окрестностей. Здесь собраны и образцы ценнейшей мебели, которой украшала свои дворцы местная знать. Здесь же выставлена посуда из богемского и китайского фарфора, которую уже с XVII века изготовляли по специальным заказам дамасских правителей.
Чтобы описать все сокровища Музея, понадобились бы сотни страниц. Ткани и оружие, посуда и кухонная утварь, мебель и керамика, роспись стен и потолков, мрамор и слоновая кость, золотые и серебряные украшения (редчайшие по мастерству изготовления), образцы Корана и даже обыкновенное куриное яйцо, сплошь покрытое мельчайшими арабскими письменами, — на нем написаны все суры Корана. Здесь же можно увидеть — под микроскопом! — зерно, на котором также изложен весь Коран.
Конечно, Музей Дамаска посещают и многочисленные туристы со всех концов планеты В одном из его залов выставлены скульптуры, фрески, барельефы и горельефы, найденные при раскопках легендарной Пальмиры. Они рассказывают о занятиях, нравах и образе жизни древних пальмирцев. На некоторых консолях колонн, где когда-то устанавливались статуи, и сейчас можно увидеть их остатки. Причем ставились статуи не голько видных государственных деятелей, но и всех тех, кто особо отличился в строительстве и украшении города, будь он хоть самым простым горожанином.
Из поколения в поколение передавало человечество миф о Кадме, сыне финикийского царя, который прибыл в Элладу и обучил греков искусству письма. Ученые давно строили догадки о происхождении алфавита, и вот, наконец, было сделано одно из крупнейших археологических открытий XX века.
Теплым мартовским утром 1929 года один сирийский крестьянин пахал свое поле. Вдруг его плуг ударился обо что-то твердое. Когда сняли верхний слой земли, под ним обнажился свод богатой гробницы. Находкой заинтересовались археологи так был открыт Угарит — древний город-государство в северной Финикии.
При дальнейших раскопках дворца в Угарите была отрыта комната писцов. И в ней был найден первый в истории человечества алфавит — длинный брусочек с 30 знаками. Теперь он является одним из ценнейших экспонатов Дамасского национального музея.
Финикийцы были и первыми в мире мореплавателями. Их ловко скроенные суда еще в третьем тысячелетии до нашей эры покидали угаритскую гавань и направлялись к берегам Египта и далекой Европы. Пережив массу приключений, пройдя сквозь бури и штормы и забрав иноземный товар, моряки возвращались на родину. А женщины Угарита терпеливо ждали своих мужей, страдали и плакали. Свои слезы они собирали в маленькие флакончики, которые потом предъявляли мужьям как свидетельство неподдельной тоски и печали. Сейчас эти миниатюрные флакончики тоже украшают коллекцию Дамасского музея.
Весьма заботились женщины и о своей внешности Свежесть и нежность кожи они поддерживали с помощью всевозможных мазей, которые хранились в коробочках из слоновой кости. Одна из них, тоже теперь выставленная в Национальном музее Дамаска, была сделана в форме утки с изящно вытянутой шеей.
|
|
Читайте в рубрике «Сирия»: |